Президент Торгово-промышленной палаты РФ — о потерях Европы и членстве России в международных торговых организациях
О том, как российский бизнес проходит период структурной трансформации экономики и актуальности членства России во Всемирной торговой организации, в интервью ТАСС на полях ПМЭФ-2023 рассказал президент Торгово-промышленной палаты России Сергей Катырин.
— Как бизнес проходит период структурной трансформации экономики страны? Удалось ли предпринимателям на сегодняшний момент встроиться в новые реалии, восстановить логистические цепочки и найти новые рынки?
— По нашим оценкам, половина российских компаний из тех, кто потерял своих партнеров как с точки зрения потребителей, так и с точки зрения поставщиков, а также участия в производственных цепочках, нашли себе замену и на внутреннем рынке, и на внешнем рынке, но далеко не все. Еще половина компаний, которые в этом нуждаются. Речь идет о тех, которым сложно найти замену в связи с тем, что в партнерстве были компании, которые являлись единственным производителем того или иного продукта. Сложно, конечно, подобрать замену. Тем не менее вопросы решаются, даже самые непростые вопросы. Хочу привести пример, правда, это началось еще до СВО. Если вы помните, то по композитному крылу для нашего самолета МС-21 американцы взяли и отказали, хотя это мирный самолет, ничего общего с обороной не имеющий. И производителей у нас не было. Тем не менее мы создали производство и сегодня производим это крыло. Все это в Татарстане делают.
— В Алабуге?
— Да, в Алабуге. Разные решения находятся. Где-то государство подставляет плечо, где-то находят партнеров, компаньонов, но нерешенных вопросов в этом плане много. Первое — это, конечно, поиск этих партнеров, второе — это транспортные коридоры. И здесь ограничений нам создали очень много и с точки зрения фрахта судов, и заходов в порты, страхования груза, но тем не менее и здесь решается. У нас была сессия (на площадке ПМЭФ-2023 — прим. ТАСС), посвященная БРИКС, и "Фосагро" как раз докладывало. Они уменьшили достаточно серьезно, перекрыли просто европейский рынок по поставкам удобрений, но у них кратно, иногда десятикратно возросли поставки в Индию, Бразилию, страны Латинской Америки и Африку. Сейчас европейцы сами у себя серьезно уменьшили внесение удобрений в почву. И это связано не только с тем, что перекрыли поступление наших удобрений, но и в силу стоимости энергетики они и сами не могут производить в достаточном количестве.
Поэтому их санкции чаще всего бьют по ним самим.
Российский бизнес восстанавливает цепочки, находит способы решения, мы используем национальные валюты, используем валюту дружественных стран, взаиморасчеты с третьими странами. Например, юань используется во взаиморасчетах не только с Китаем, но и с другими странами. С Китаем мы вообще процентов на 70 или больше рассчитываемся в национальных валютах. Находятся решения, но еще раз хочу сказать, что у меня такое впечатление складывается, что к концу года это уже будет удовлетворительно. Я не скажу, что хорошо, но думаю, что удовлетворительно. Это касается и внутренней перестройки, потому что идет активная перестройка и российской экономики. Создаются производства, реструктурируют те, которые были, возникают в том числе в малом бизнесе производства достаточно активно. Но одна из задач для нас — это помощь предприятиям найти партнеров по логистике, по транспорту, по цепочке поставок, по участию в производственных цепочках. Здесь мы весь наш арсенал, и внешний, и внутренний, на это нацеливаем.
— А как идет сотрудничество по линии деловых советов?
— Ну, по внешнему периметру у нас 78 деловых советов с различными странами, которые тоже нацелены на помощь бизнесу. Но некоторые из них, в основном по европейским направлениям, заморозились, приостановили деятельность. Но они все в силе, живые. Остальные работают, и кратно активнее, чем в предыдущий период. Поэтому сейчас деловые советы востребованы на турецком направлении, индийском, арабском, в Латинской Америке. Там активность наших коллег возросла.
— Как вы оцениваете потери европейского бизнеса от введенных против России санкций?
— Ну, взять, например, отрасль производства автомобилей. Практически все бренды мировые ушли. Представляете потери? Это огромные производства. Это то, что они сейчас вынуждены или бросить, или продать с 50-процентной скидкой, как это сейчас положено, заплатить еще взносы правительству. Поэтому, конечно, для них это прямые финансовые потери, и они, конечно, огромные. В топливно-энергетическом комплексе, в области добычи нефти все ведущие компании, которые ушли, они тоже оставили огромную собственность, которая у них была, и не только собственность, инженерию, наработки различные.
Есть прямые потери, которые обсчитать можно. Но есть косвенные. Это те, кто финансировал, не всегда российские банки обслуживали деятельность этих предприятий и открывали кредитную линию. Если посмотреть на всю многогранность производства, это сборочное производство, в котором участвуют тысячи иногда поставщиков. Не все они находятся на российской территории. Здесь прямые потери посчитали, а сколько потерь комплектующих, страховые компании, которые зарабатывали на страховании, банки, которые финансировали эти проекты. Даже посмотреть в целом весь комплекс финансово-хозяйственных взаимоотношений, то получаются, конечно, цифры кратно больше, чем просто прямая потеря от того, что ты завод потерял. Потери там достаточно серьезные, не могу сказать, что это для нас без потерь. Конечно, и для нас потери. У нас многие производства приостановились, в первый год рынок автомобильного производства процентов на 70 упал. И с точки зрения рабочих мест напряженно. Поэтому не думаю, что кто-то до конца просчитывал весь комплекс потерь, которые касаются вот этой сферы.
— В том числе с точки зрения логистики. Россию не объедешь, как Польшу?
— Конечно. Сейчас они нам перекрыли воздух в Европе. Мы им перекрыли полеты через нас, через Сибирь и вообще через РФ. Если сравнивать Россию и Европу по масштабам, мы это как-то переживем, а для них это вплоть до разорения авиационных компаний. Это серьезные удары и для них. И для населения тоже не безболезненно. И потеря рабочих мест, и возможность путешествовать, но и потеря с точки зрения того, что кратно изменился поток туристов в эти страны. Всем известно, что самый большой чек оставляет в любой стране российский турист. Потери такие для многих стран очень чувствительны. Полагаю, что потери наши от заморозок ненамного больше, а может, даже меньше по совокупности, которые они вводили.
— Насколько в текущей ситуации для России целесообразно участие в международных торговых организациях, в том числе в ВТО? Что нам дает сейчас членство там?
— Если мы там, мы, по крайней мере, можем участвовать в дискуссии, мы можем участвовать в формировании правил игры. Понятно, что сейчас это мертворожденное дитя, но, к сожалению, оно стало таковым. Уходить ни в коем случае нельзя. Мы так много шли на уступки, так во многом вынуждены были поджать себя, чтобы вступить в ВТО, и вот так в одночасье сказать, что ВТО не работает, и уйти? Я думаю, что это контрпродуктиво. Мы там — мы знаем, что происходит. Нас там нет — все что хочешь будут придумывать, в том числе против нас. Надо стараться работать на всех треках, которые есть, на которые мы смогли войти. А нам было непросто войти на многие треки международные, но мы туда вошли. Это путем в том числе определенных, если хотите, жертв экономического плана. Но раз мы там, уходить не надо, надо работать.
Елизавета Царицына
16 июня 2023 года, ТАСС.
